— В строй можно, но мне нужно, чтобы в случае чего каждый десяток мог действовать самостоятельно. Не просто скакать в строю за командиром, а читать обстановку, ориентироваться в сигналах связи, уметь принимать решения… — Врангель нахмурился. — Когда можно атаковать врага, когда нельзя. А когда нельзя, но нужно, хоть умереть, но сделать свое дело.

Хорунженков только головой покачал. От былого насмешливого настроя не осталось и следа.

Они сражались вместе с сотнями Врангеля еще под Ялу, и тогда это был совсем другой человек. Самоуверенный, дерзкий, эгоистичный… Теперь же все лишнее слетело, оставив лишь стальной стержень. Хорунженков только сейчас понял, почему все те новенькие казаки остаются у них и каждый день с утра и до самого вечера готовы вкалывать, только чтобы в итоге попасть под руку такого командира.

— Как себя показали новые приспособления для разведчиков? — продолжил свой опрос Макаров.

— Очень хорошо, — тут же подхватил Врангель. — Кошки на сапоги очень хорошо себя показали — с ними и новичок может на любую даже самую крутую сопку забраться за считанные минуты. Упоры для деревьев — тоже просто чудо. Быстро, никаких лишних веревок. Мы уже заказали у китайцев дополнительную партию.

— И мы, — добавил Хорунженков, на котором тоже частично висела задача по разведке окрестностей.

Ему и вправду очень понравились эти новые приспособления. Кошки — это как шпоры, только с тремя когтями и не на пятке, а на носу ботинка. Не нужно — висят на поясе, нужно — надел на ногу, затянул, и вперед. Это было удобно, но, в принципе, не ново. А вот упоры…

Похожие на букву «Ша» они сначала вызывали только смех своей неуклюжей формой. А потом — крепишь их на сапоги, пропускаешь ствол дерева между первыми двумя зубцами и шагаешь вверх словно по земле. И ведь ничего сложного: пока держишь ногу прямо, упор спокойно ходит вверх и вниз, но стоит опустить вес, и вот он уже намертво распирается о ствол дерева. И хоть прыгай на нем, не упадешь! Как сказал полковник, подобные штуки используют где-то в Африке, но как удачно он смог это вспомнить и приспособить именно под их задачи!

Порой Александр Александрович не уставал этому удивляться.

— У меня еще нашлись умельцы, — продолжал тем временем Врангель. — Они берут себе четыре упора. Два на сапоги, два в руки, и как обезьяны залетают на деревья. Так удобнее ветви огибать, да и просто спокойнее, что можешь использовать все конечности. Правда, дороже получается по тратам на обоз…

— Ничего, — сразу отрезал Макаров. — Надо — заказывайте дополнительные. Если наша разведка даже один лишний раз заметит врагов быстрее, чем они нас — все уже окупится.

Еще несколько минут чисто кавалерийских вопросов, потом обсудили дела артиллерии, и вот, когда Врангель с Афанасьевым ушли, из боевых офицеров остался только Хорунженков… Нет, потом Макаров еще отдельно соберет медиков, интендантов, железнодорожников и прочий нестроевой люд. Но сейчас именно он, Александр Александрович, остался на сладкое.

— Готовы? — впрочем, Макаров обошелся без лишних слов.

— Готов, — так же просто ответил Хорунженков.

— Помните, если придется выбирать между выполнением задания и уничтожением батальона, даже не думайте. Вы мне гораздо нужнее!

На душе старого капитана стало теплее.

Когда все разошлись, я еще раз склонился над картой будущих сражений.

Сейчас меня интересовал не только Ляоян или дорога к Корее, я смотрел на всю Маньчжурию. Через Мукден проходит река Хуан-хэ — не та самая «великая Китайская», но тоже мощная и широкая. Она всегда сохраняла опасность того, что по ней может подняться враг. Особенно учитывая, что, забирая на запад и на юг, она впадает в Ляодунский залив рядом с портом Инкоу. Местом, где всю войну Куропаткин ждал высадки крупных японских сил, которые одним быстрым рывком могли бы попытаться прорваться к нам в тыл.

Вот только японцы, хоть и использовали этот порт для пополнений и снабжения, ни разу так и не решились на подобный маневр, предпочитая держать Инкоу лишь как способ давления. Чтобы нашей армии в свою очередь приходилось держать значительные силы в тылу и на этом направлении. Кстати, если вспомнить еще не случившееся сражение при Ляояне, то обход Акиямы выглядел так страшно прежде всего потому, что наши генералы увидели неустановленные силы врага именно со стороны Хуан-хэ и Инкоу.

Вернее, сквозь Ляоян проходила не сама Хуан-хэ, а один из ее притоков — тоже немаленькая река Тайцзыхэ. На левом фланге она раскинулась прямо перед нашими окопами, потом уходила наверх, огибая Ляоян с севера. Центральные позиции армии Куропаткина в итоге оказывались без этого естественного прикрытия, и, возможно, как раз поэтому наши генералы ждали главной атаки именно с этого направления. Вот только японцы, словно назло, предпочли бить не там, где проще, а где слабее…

Так вот этой слабости могло и не быть. Если бы нам не приходилось держать до четверти армии в тылу, а собрать все на передовой, то даже без моего вмешательства все сражение могло пройти совсем по-другому. И именно поэтому, пользуясь паузой, по крайней мере для нашего корпуса, я сейчас отправлял Хорунженкова в новый рейд. Поддержать отступление Бильдерлинга мы сможем основными частями, и этим займусь я сам. А вот спуститься по Тайцзыхэ — причем спуститься достаточно быстро, чтобы никто не успел среагировать — могла только кавалерия, ну или мои конно-пехотные части.

Вот только вторые в отличие от казаков могли еще и попытаться взять штурмом укрепленные позиции в Инкоу. Вот она главная задача для Хорунженкова. Получится? Нет? Я не знаю. Все, что мне остается — это верить в своих людей, верить, что я смог дать им достаточно, чтобы они справились. Сами!

Пришло время каждому делать свое дело.

Глава 21

В Маньчжурии почти самая середина лета, но на это никто не обращает внимание. Война нынче, так что такая мелочь, как плюсовая температура, больше отвлекает, чем помогает расслабиться. Доктор Слащев еще чуть не поднял панику, когда заметил активно краснеющие места укусов каких-то местных мошек. Да и я сам изрядно понервничал, судорожно вспоминая, а не было ли в это время каких эпидемий. Но обошлось… Дальше покраснений дело не пошло, и мы выдохнули.

А наступление Бильдерлинга тем временем развивалось, как ему и положено. Барон неспешно двигал свои силы на юг, не сильно растягивая и не забывая о хорошей разведке. Вроде бы и правильно все делал, но всего 10 километров в сутки прямо-таки выматывали. Наши отряды, которые могли двигаться гораздо быстрее и, главное, привыкли это делать, тяготились таким темпом и вынужденным бездельем. К счастью, основные силы 2-го Сибирского я пока держал у Лилиенгоу, и здесь мы хотя бы могли продолжать подготовку позиций и тренировки.

Каждый вечер я встречал в штабе, где капитан Городов лично принимал сообщения от Чернова, и мы вносили на оперативную карту очередные изменения. Тоже медленно, неспешно… Кажется, став на время частью большой армии, я невольно подстроился под их темп. Нет, определенно нужно с этим что-то делать!

— Говорят, в Мукден какие-то министры подъехали, — капитан в ожидании связи поделился со мной последними сплетнями. — Я пытался поймать какие-то сообщения с севера, но в последние дни слишком много помех.

Я только кивнул в ответ. Действительно, в сообщениях от Чернова помех тоже было достаточно много. Порой терялся даже смысл некоторых слов, впрочем, до начала столкновений все это было не так важно.

— Пошло! — Городов резко повернулся к застучавшему приемнику, и от его недавней расслабленности не осталось и следа. — Сейчас…

Сообщение фиксировалось на ленту, и капитан сразу же на ходу его расшифровывал. И это при том, что код немного менялся каждый день — может, я все же недооцениваю его таланты? И пусть Городов не спешит на передовую, но и здесь, в тылу, польза от него просто огромная… Не прошло и минуты, как капитан на мгновение отвлекся и выдал мне первую порцию новостей.